Пробы. Мандраж. Вдох. Выдох. Мой выход.

Пробы. Мандраж. Вдох. Выдох. Мой выход.

Аккурат перед днём своего рождения я вывалился в карантин -- бронхит. Было время подумать. Время взвесить свои жалкие 20 лет на весах самоиронии и самокритики. Перевесила самоирония, что я уже считаю определённой победой. Победа свободного глубокого вдоха над неуверенным поверхностным придыханием, вызывающим импульс кашля, только грудь станет хотя бы в половину полна кислородом. Взросление подобно человеческому рождению -- процесс зачастую долгий и болезненный, требующий сил, самостоятельности и непременно преодолевающей все преграды воли к жизни, стремления к рождению, перерождению. Я рождался около 10-ти часов, но так и не смог. Меня вытащили. Сейчас у меня второй шанс. Десятичасовая борьба почти без отдыху и смены деятельности переросла в двадцатилетнюю не менее жестокую борьбу за окончательное отделение от матери, за окончательное утверждение себя как личности, себя как "Я есть", себя как воды, меняющей свою форму так же часто, как красивая девушка бижутерию и цвет помады, себя как воды в силу своей переменчивой текучести, но себя как свет в силу его свойства -- бескорыстного озарения, излучения, открытия сокрытого. Свет есть истинная ткань этого, незримого для слепцов мира, свет есть природа всех вещей, сокрытая природа, но в то же время, кроме неё нет ничего, скорее сам акт сокрытия иллюзорен, чем невидима световая природа вещей. Нельзя пускаться в дебри, нельзя. Просто столько хочется сказать, столько поведать, но не найти слов, потому что слова противоестественны, они -- земля, они -- форма, а гибкая изменчивая природа того материала, из которого всё сделано не подвластно выражению через форму, а соответственно и через слово, но опустим это. Одно из простейших выражений того, чего хочется выразить -- объятие, пламенное и горячее. 

Вот моя первая глупость -- сбивчивость мысли, абстрактность её и интуитивность. Но пусть даже так, это значит лишь то, что многое из написанного останется написанным просто так или послужит материалом для более зрелых задумок. Запала может хватить и на роман, но роман нынче никто не прочтёт, не-ма времени и терпения, да и память у молодёжи уже не та, не романная. 

Зарисовки должны быть лаконичны, игривы, как флиртующая  барышня в цвету, познавательны, иначе кому они будут интересны, богаты на наблюдения и острые выводы. Умение видеть действительность ярче -- вот что "цепляет" читателя. Нет, тут ты ошибаешься. Умение интересно изложить, как ты ярче видишь действительность -- вот что по-настоящему "цепляет" читателя. 

Текст всегда предполагает способность остаться один на один с читателем, а значит требует определённой смелости от писателя, смелости и уверенности. Уверенность -- залог любого творчества. Вера себе заставляет не отступаться с пути, которого нет. Потому что пути действительно быть не может, поскольку путь, который я называю путём перестаёт быть путём, после того, как я его таковым назвал.

Я хочу выбросить из головы мысли других людей. Вот в чём дело. В этом-то и есть истинная причина моего желания писать. Невозможно жить, большую часть времени обдумывая мысли других людей, невозможно, это травмирует, пожирает изнутри и превращает в иссохшую трость мнимого мудреца, которая одна является ему опорой. Выброси её и начитанный мудрец потеряет равновесие, потеряет его и шлёпнется на землю как сделал бы в этом случае любой невежда. Потому-то я и хочу выбросить самостоятельно этот костыль, но вместо падения обучиться равновесию, ловкости в деле собственных размышлений.

Доверие себе и недоверие другим есть часть того сложного процесса, который называется взрослением. Доверие другим должно происходить после опыта доверия себе, но никак не до, нельзя превращать знание в верование.

Летом, кто знает, что будет летом, но если оно всё-таки будет, а с ним будет и возможность пойти в поход, то нужно не забыть и про прекрасную Машу, которая тоже готова двинуться в путь.